[1] Лиэндер Кэни. «Джони Айв». Переезд на север

Прежде чем Джони исполнилось двенадцать, семья переехала в Стаффорд — город средних размеров, расположенный на западе центральных графств Англии. Размещающийся между крупным промышленным городом Вулверхэмптон на юге и Стоуком-на-Тренте с северной стороны, Стаффорд является очень симпатичным местечком, где улицы украшены старинными зданиями. На окраине города располагаются развалины Стаффордского замка, который был построен в одиннадцатом году нормандскими завоевателями Британии. Замок возвышается над городом, как бы защищая его.

В начале восьмидесятых Джони поступил в старшую школу Уолтон — большое государственное учреждение Стаффорда. Вместе с остальными местными ребятами он изучал в ней обычные школьные предметы и, казалось, довольно быстро адаптировался к новому городу. Однокашники вспоминают полноватого и застенчивого подростка с темными волосами. Он был популярен среди школьников, имел множество друзей и посещал несколько курсов внеклассных занятий.

«У него был очень целеустремленный характер, он умел направить себя по нужному курсу», вспоминает ушедший на пенсию учитель Джон Хэддон, который преподавал в той школе немецкий язык.

Хотя в Уолтоне имелась компьютерная лаборатория, оснащенная компьютерами того времени (Acorn, BBC Micro и знаменитыми ZX Spectrum от Clive Sinclair), Джони никогда не чувствовал там себя уютно — возможно, из-за дислексии. Компьютеры того времени было необходимо программировать, вводя на клавиатуре символы, появляющиеся вместо мигающего курсора в командной строке.

Местная церковная организация «Христианское братство Уайлдвуд», которая является всецерковной евангелической общиной, собиравшейся в городском общественном центре, предложила Джони творческую площадку, где он встречался с другими музыкантами, с которыми он познакомился в Уайлдвуде.

«Он был ударником в группе под названием White Raven («Белый ворон»), — вспоминает Крис Кимберли, который одновременно с ним ходил в старшую школу Уолтон. — Другие члены команды были намного старше его… Они играли в церковных залах религиозный рок»

Рисование и дизайн уже на ранней стадии начали постепенно освобождать Джони от основной академической нагрузки, поскольку он достаточно скоро показал себя как перспективный ремесленник и специалист по дизайну. Его отношения с отцом продолжили оставаться для него источником вдохновения.

«Мой отец был очень хорошим ремесленником, — вспоминает уже взрослый Джони. — Он создавал мебель и серебряные украшения, а также обладал удивительным талантом к созданию чего-то своими руками»

В Рождество Майк Айв делал сыну очень личный и желанный подарок — предоставлял ему неограниченный доступ в свою мастерскую. Джони мог делать все, что пожелает, при поддержке отца.

«Его рождественским подарком для меня был целый день, проведенный в его мастерской в университете. Были каникулы, и больше никого в здании не было, а он помогал мне создавать все, о чем я только мог мечтать»

Единственное условие состояло в том, что Джони должен был начертить вручную то, что собирался создать.

«Я всегда чувствовал красоту вещей, созданных своими руками, — сказал Джони биографу Стива Джобса Уолтеру Айзексону. — Я пришел к пониманию того, что самым важным в предмете является то, сколько заботы в него вложено. Больше всего я презираю продукты, в которых я ощущаю полное отсутствие заботы»

Майк также проводил для Джони экскурсии по лондонским студиям дизайна и дизайнерским школам. Один из исторических моментов произошел, когда он посетил студию автомобильного дизайна в Лондоне. «В тот момент я понял, что созданию скульптур в промышленных масштабах я был бы не против посвятить свою жизнь», поздней сказал Джони. К тринадцати годам он знал, что хотел «рисовать и создавать предметы», но еще точно не определился с тем, что конкретно он хотел бы делать. Он рассматривал возможность о том, чтобы проектировать все подряд — от машин до бытовой техники, от мебели до ювелирных украшений и даже катеров.

Влияние Майка Айва на развитие его сына как дизайнера сложно оценить и невозможно отрицать. Он был активным сторонником эмпирического подхода к образованию (тестирование в процессе создания) и интуитивного проектирования («возьми и сделай это, совершенствуя в процессе»). В слайдах своих презентаций Айв-старший называл процесс «черчения и создания набросков, а также разговоров и обсуждений» чрезвычайно важным для творческого процесса и настаивал на принятии рисков и разумном допущении понятия, которого дизайнеры «могут вообще не знать». Он побуждал преподавателей дизайна к тому, чтобы процесс обучения заключался в том, чтобы они рассказывали «дизайнерскую историю». Он считал, что у молодых людей важно развивать выносливость, «чтобы моментов простоя не было». Все эти элементы впоследствии проявили себя, когда его сын создавал для Apple iMac и iPhone.

Джони каждый день ездил в школу на машине: в Уолтон он прибывал за рулем крошечного Fiat 500, который он называл Мэйбел. В Британии восьмидесятых годов многие подростки были фанатами пост-панка и готической культуры. Они носили черные одежды, и Джони не был исключением. Из-за черных волос, беспорядочно торчавших на голове, он выглядел как Роберт Смит из популярной группы The Cure, хотя последний при этом еще подводил глаза. Шевелюра Джони торчала так высоко, что приминалась крышей Fiat, поэтому он ездил на машине с открытым люком. Учителя помнят, как в школьный двор въезжал ярко-оранжевый Fiat, из люка которого торчал черный хохолок.

В те дни, как и сегодня, машины были важны для Джони. Тогда они вместе с отцом занимались реставрацией еще одного автомобиля, винтажного Austin-Healey Sprite с «лягушачьими глазами» — сферическими фарами, возвышавшимися над капотом. В то время как облик машины был необычным и придавал маленькому двухместному автомобилю привлекательный антропоморфичный вид, структура машины также была интригующей.

В школе начали проявляться навыки Джони как дизайнера. Школьный друг и однокашник Джереми Данн вспоминает об «умных» часах, которые создал Джони. Конструкция этих матово-черных часов с черными стрелками и без цифр позволяла закреплять их в любой ориентации. Хотя часы были сделаны из дерева, черная покраска выглядела так естественно, что друзья не могли определить, из чего они на самом деле были выполнены.

Когда на горизонте замаячила перспектива поступления в университет, Джони начал готовиться к A-levels — стандартизированным квалификационным тестам для поступления в британские университеты. Основное внимание он уделял технологии дизайна, которой в то время посвящался комбинированный двухлетний курс. В течение первого года студенты изучали характер и свойства различных материалов — от дерева и металла до пластики и ткани. Цель состояла в том, чтобы предоставить студентам возможность развивать идеи и обучаться практическим навыкам перед началом второго курса — более академически ориентированного и сосредоточенного на крупном проекте.

Работа Джони была исключительной, а чертежи — безупречными. Учителя вспоминали, что никогда раньше не видели, чтобы у такого молодого человека были настолько высокие стандарты работы. Когда ему было семнадцать, его проекты уже были готовы к производственному этапу.

«Его чертежи были потрясающими, — говорит Дейв Уайтинг, член кафедры, на которой Джони несколько лет обучался дизайну и технологиям. — Первоначальные чертежи он рисовал на коричневой строительной бумаге черными и белыми ручками, что само по себе уже являлось новым и эффективным подходом. Он излагал свои идеи иначе, и эти идеи были новаторскими и свежими. Джони очень хорошо справлялся, и мы многому научились у него, следя за его работой»

Джони не только обладал высоким уровнем мастерства, но и исключительным талантом в донесении своих идей.

«Он делал то, что не делал никто другой, — говорит Уайтинг. — Если ты дизайнер, ты должен уметь доносить свои идеи до людей, которые дизайнерами не являются. Например, если они финансируют твою работу или готовятся к серийному производству, тебе нужно уметь заинтересовать их в продукте и убедить в его перспективности. Джони умел это делать»

Его учителя признают то, насколько утонченной была его работа, и некоторые чертежи и рисунки Джони висели в кабинете старшего преподавателя. «На них были изображены детали церквей, арки и руины, которые представляли собой либо карандашные наброски, либо акварель», говорит Уайтнинг. Когда в конце восьмидесятых годов кабинет старшего преподавателя был переоформлен, эскизы пропали, но люди не забывали о его мастерстве.

«Я помню, как Джони говорил о том, что плохо рисует, — сказал в своем интервью Уайтинг. — Но это неправда. Даже в ранние годы он понимал важность линий и деталей в продуктах. Например, он спроектировал несколько мобильных телефонов, которые были тонкими, как сегодняшние телефоны, причем еще когда был студентом»

Интерес Джони к телефонам не был простым подростковым увлечением. Он продолжит проектировать новые телефоны и в ходе дальнейшего обучения (ну и, разумеется, в Apple).

Для своего проекта второго курса Джони решил заняться разработкой диапроектора. Студенты отделения технологии дизайна должны были разрабатывать первоначальные идеи, совершенствовать их, делать чертежи-презентации и макеты, а затем, если есть такая возможность, создавать сам продукт. Задание было чем-то более серьезным, чем теоретические экзерсисы на бумаге: это был полный процесс разработки, от концепта до готового продукта.

При реализации проекта также требовалось провести маркетинговые исследования. Джони знал, что диапроекторы в то время активно использовались учебными заведениями и предприятиями. Они стояли на столах преподавателей, и с них проецировались слайды на стены или школьные доски. Эти широко распространенные машины были большими и громоздкими, но, проанализировав положение дел на рынке, Джони сделал вывод, что в данном сегменте имеется место для портативной модели.

Он разработал диапроектор, который трансформировался в черно-матовый кейс с соединительными элементами салатового цвета. Этот портативный диапроектор выглядел очень современно и совсем не походил на распространенные в то время громоздкие агрегаты. Когда кейс открывался, можно было увидеть линзу Fresnel с увеличительным стеклом, под которой находился источник света. Как и у традиционных проекторов, после этого изображение с прозрачной пленки, помещенное на экран, транслировалось на стену при помощи нескольких зеркал и увеличительной линзы. Учитель и друг Майка Айва Ральф Табберер вспоминает, что был впечатлен, когда впервые увидел этот портативный диапроектор:

«Его гидравлические элементы так удачно крепились друг к другу, что он раскрывался почти незаметно. Огромный талант Джонатана для меня был очевиден»

Преподавателям Уолтона понравился проект Джони, и они решили включить его в число других проектов, которые примут участие в национальном соревновании. В том году при поддержке Британского совета по дизайну прошла премия «Молодой инженер года», судьей в которой стал всемирно известный дизайнер интерьера Теренс Конран. Для первого тура участники должны были направлять графики, чертежи и фотографии. После этого наиболее интересные проекты отбирались для следующего этапа соревнования.

Разработанный Джони проект портативного диапроектора вошел в число тех, которые были отобраны для второго тура. Прежде чем отправить свой проектор на суд экспертов во втором туре, Джони разобрал его для чистки и полировки. Однако, когда он собирал изделие обратно, он случайно вставил линзу другой стороной. В результате вместо проецирования четкой картинки перевернутая линза Fresnel просто разбрасывала свет во все стороны, из-за чего изображение получалось неразборчивым. После отправки устройства оно были признано бесполезным, и судьи отвергли проект Джони. Тем не менее его идея, безусловно, является уникальной. Несмотря на то, что он не победил, вскоре на рынке появились аналогичные портативные диапроекторы.

Необычное спонсорство

Когда Джони было шестнадцать, его талант уже начал привлекать внимание представителей дизайнерского мира. На одной из конференций Джони заметил управляющий директор ведущей дизайнерской компании Лондона Roberts Weaver Group Филип Грей.

В качестве ведущего инспектора Ее Величества по дизайну Майк Айв организовал ставшую ежегодной конференцию с целью продвижения дизайна как предмета для преподавания в рамках учебного года по всей стране. Когда Фил Грей прибыл на мероприятие, чтобы выступить на сцене, он впервые увидел своими глазами плоды работы Джони.

В фойе зала была организована небольшая выставка дизайнерских работ студентов старшей школы, и среди экспонатов было несколько произведений Джони. Внимание Грея немедленно привлекли наброски зубных щеток, сделанные Джони. Намного поздней Грей вспоминал «плавные линии, набросанные карандашом и мелом», а также «качество мышления и анализа», явно просматривающееся в работе молодого студента.

«Его работа выделялась и выглядела очень взрослой для 16- или 17-летнего человека», — заявляет Грей.

«Я отметил про себя: какой неповторимый талант! — отвечает Майк. — И мне это польстило, потому что все это было сделано моим сыном Джони»

Несколько дней спустя отец и сын навестили Грея в офисе Roberts Weaver Group в центре Лондона. За обедом Грей дал Айвам несколько советов о том, какие университеты являются самыми лучшими. «Я дал несколько рекомендаций», вспоминает Грей. В число его основных рекомендаций вошел Политехнический университет Ньюкасла.

Во время обеда Майк также задал достаточно дерзкий вопрос: не сможет ли компания Грея проспонсировать обучение Джони в университете? В обмен на ежегодную плату в размере около 1500 фунтов в течение четырех лет Джони пообещал после выпуска устроиться работать в его дизайнерской компании. Такого рода спонсорство в то время было очень необычно, но Грей согласился.

«Джони — единственный в RWG, кого я спонсировал, — говорит Грей. — У нас были интерны, которые приходили поработать во время летних университетских каникул. Но Джони был единственным студентом, которому мы оказывали поддержку… У меня не возникло никаких проблем с тем, чтобы уговорить других членов совета директоров RWG поспонсировать Джони, потому что мы видели в нем явный талант»

Хотя может показаться, что карьера Джони продвигалась вперед благодаря усилиям и решимости Майка Айва, Грей не считает, что все на самом деле было так. Он считает, что Майк просто реагировал на усиливавшуюся страсть сына к дизайну.

«Майк пользовался своим положением и связями с дизайнерской элитой и надеялся, что кто-нибудь из них обратит внимание на Джони, — предполагает Грей и добавляет, что Джони «был очень сообразительным инженером… Отец и сын оба демонстрировали огромный энтузиазм: любовь к дизайну у них была в крови»

Шли годы, и у Грея появилось больше возможностей наблюдать за отцом и сыном.

«Они были так похожи друг на друга: застенчивые, но очень сосредоточенные и делающие свое дело без лишней суеты и шума, — говорит он. — Я не помню, чтобы они когда-либо повышали голос. В моих воспоминаниях в основном только улыбки и удовольствие от общения с ними, а не грубый смех. По Майку было видно, что он очень горд, но он никогда не говорил об этом. Это необычно, но талант и скромность могут прекрасно сосуществовать»

Влияние отца чувствовалось в темпераменте Джони, как и их общая страсть к дизайну.

«Майк был настоящим энтузиастом, который всегда любил то, что делает, — говорит Грей. — Он был очень энергичным человеком, который очень хотел, чтобы его сын имел успех. Он просто был заботливым отцом, который пытался обеспечить, чтобы Джони имел самые лучшие возможности для самореализации в качестве дизайнера»

Во время обучения в высшей школе Уолтон Джони решил изучать на продвинутом уровне не только технологию дизайна, но также химию и физику, что было весьма странно для учащегося, ориентированного на гуманитарные науки. Когда в 1985 году он закончил школу, экзамены по всем этим трем предметам он сдал на «отлично». Два года усердной подготовки себя окупили, поскольку задача эта была чрезвычайно сложной. В соответствии со статистикой правительства Великобритании, только 12 процентов учащихся по всей стране закончили школу с такими результатами.

С такими оценками он вполне мог поступить в Оксфорд или Кембридж — самые известные университеты Британии. Так как Джони интересовала и перспектива изучения автомобильного дизайна, он также рассматривал кандидатуру Центрального университета искусств и дизайна имени Святого Мартина в Лондоне — одно из ведущих в мире учебных заведений в области искусства и дизайна. Но когда Джони посетил это место, он сделал вывод, что оно не очень ему подходит. Джони вспоминает, что студенты в нем были «слишком странными».

«Когда они рисовали свои чертежи, они рычали, пародируя рев двигателя»

Наличие завидных учебных заслуг и очевидных талантов обеспечило Джони положением, в котором он имел право выбирать. В конечном итоге его выбор пал на Политехнический университет Ньюкасла на севере Англии. Основным объектом его внимания станет дизайн продуктов.